«Дверь в комнату только не закрывай». Что плохого в том, что у родителей и детей нет друг от друга никаких секретов

Родители часто считают, что у детей не должно быть от них тайн. И в некоторых семьях дети действительно свободно обсуждают с родителями то, что произошло в школе, свои отношения с друзьями, одноклассниками и даже влюбленности. Девиз таких семей: «Моя дверь для тебя всегда открыта». К сожалению, у такой открытости есть и другая сторона.

Привет, меня зовут Оля. Мои родители просили рассказывать им абсолютно все, и понятия личных границ для них не существовало. Став взрослой, я столкнулась со сложностями: мне сложно высказывать претензии открыто, поэтому обиды копятся и случается большой скандал. У меня низкая самооценка, мне все время нужен контроль и одобрение со стороны. Сейчас я пытаюсь разобраться в себе и хочу поделиться своей историей.

Психологи говорят: не заставляйте детей делиться своими вещами, если они не хотят. В детстве я любила играть в войнушку и папа сделал на работе деревянный меч в натуральную величину. Однажды в гости пришли друзья родителей с 5-летним сыном. Конечно, он остался в восторге от меча и весь вечер с ним носился. Когда гости собрались уходить, мальчик меч все еще не отпускал. Уже стоя в коридоре, мама спросила, сделаю ли я ребенку подарок, ведь я уже взрослая. На меня смотрели четыре пары взрослых глаз и маленькие наглые детские — мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. О мече горевала еще несколько недель.

Еще сейчас все наперебой говорят о личном пространстве ребенка. Нужно спрашивать разрешения, прежде чем обнять или поцеловать, не входить в комнату без стука и все прочее. Я выросла в 2-комнатной квартире, и, несмотря на наличие собственной спальни, личного пространства у меня не было.

Нет, родители вовсе не подозревали меня в чем-то страшном, просто хотели, чтобы мы были всегда вместе. «Дверь в комнату только не закрывай», — слышала я постоянно. В итоге я частенько занималась чем-то в ущерб себе. Например, хотела почитать книгу, но не могла, потому что мешал громкий боевик, который родители смотрели в соседней комнате.

В школе я училась не на одни пятерки, но хорошо. В отличие от родителей остальных одноклассников мама никогда не проверяла мой дневник, да и на собрания ходила редко. А однажды я узнала, что, ничего мне не сказав, мама пришла в школу и попросила учительницу показать классный журнал.

Мне стало обидно и неприятно: несмотря на почти идеальную репутацию, родители мне не доверяли. Когда я спросила, почему она не попросила рассказать об оценках меня, мама пожала плечами — решила все узнать из первых уст.

Как все подростки, в какой-то момент я заинтересовалась противоположным полом. Мама заметила мое странное поведение: я стала гораздо тщательнее наряжаться в школу, дольше шла домой после уроков, потому что старалась подгадать время и выйти из здания вместе с «ним».

После подробных расспросов я рассказала, кто мне нравится. Мне показалось, что мама одобрила мой выбор, она даже дала несколько советов. А на следующий день ко мне подошла одноклассница и спросила, правда ли, что мне нравится Андрей. Оказалось, мама обсудила это с подругой — мамой той самой одноклассницы.

Я обиделась, высказала маме претензии, а она посмеялась и сказала, что не стоит переживать из-за детской влюбленности. Это был первый и последний раз, когда я рассказала родителям про свои отношения.

Однажды, лет в 15, я зашла в комнату, а мама читает мой дневник. Я, конечно же, устроила грандиозный скандал и даже ушла из дома — часа на 2. Позже успокоилась и мы с мамой обсудили произошедшее. Она объяснила, что переживает за меня — вдруг я связалась с плохой компанией, ведь я стала гораздо чаще не бывать дома. Тогда я приняла ее объяснения, а спустя столько лет считаю, что чтение переписок ребенка или его дневника — плохой способ завоевать доверие сына или дочери.

Сейчас я болезненно реагирую, когда кто-то держит в руках мой телефон. Пусть мне и нечего скрывать, я предпочитаю держать его постоянно рядом, а если телефон взял муж, контролирую, что он там делает.

Лет до 17 я ходила в поликлинику с мамой. Мы вместе заходили в кабинет, и мама описывала, где, что и как у меня болит. Когда я пробовала вставить слово, мама сердито шикала. Этот цирк прекратился только после того, как врач однажды спросила, не немая ли я. В конце концов я взбунтовалась. Мама удивилась — ей казалось, что я боюсь ходить в больницу одна. Сейчас я понимаю, что такое поведение — скорее форма гиперопеки, чем нормальная забота.

Исследования говорят, что излишняя опека матери в детстве приводит к структурным изменениям мозга, в частности миндалевидного тела, участвующего в создании и регулировании реакций человека на межличностную угрозу. Стало понятно, почему мне кажется, что меня постоянно пытаются обидеть все вокруг.

Еще была любопытная история с одеждой. По сути ведь, одежда — это способ самовыражения. Педиатры рекомендуют разрешать ребенку самостоятельно выбирать одежду с 4–5 лет. Я же стала выбирать себе одежду аж разменяв третий десяток.

Гуляя после университета по торговому центру, я заходила в магазины. Каждую понравившуюся вещь фоткала, отсылала маме, подружкам или парню. В зависимости от их мнения покупала или не покупала одежду.

Моя сепарация от родителей происходила медленно. Сейчас я знаю об этом больше, и, будь у меня возможность, я вела бы себя по-другому. Даже когда я съехала от родителей, они продолжали контролировать мою жизнь.

Вот наглядный пример. Искала я как-то платье на свадьбу подруги, мама напросилась со мной по магазинам. Стою я, значит, в примерочной в одних трусах, а мама как распахнет шторку на всю ивановскую. Я ей: «Мама, что ты делаешь?» А она так снисходительно: «Ой, можно подумать, что кому-то здесь надо на тебя смотреть».

Таких случаев было миллион. Недавно у меня отключили воду и я пошла помыться к маме. Думала, что закрылась на щеколду, моюсь спокойно. Вдруг шторка резко отодвигается, мама смотрит на меня глазами по пять копеек и как завопит: «Оля, ты что, татуировку сделала?» Тату я сделала больше года назад, да и мне как бы уже не 10 лет и даже не 20.

Сейчас детство и юношество позади. С мамой отношения относительно наладились, но «политика открытых дверей» оставила на мне неизгладимый след. Помимо сложностей с доверием, есть и другая проблема. Когда супругу нужно личное пространство, я обижаюсь и чувствую себя брошенной. Мне не хочется быть зависимым партнером, и я учусь наслаждаться обществом себя любимой и не бояться быть наедине с собой. Я пытаюсь поднять свою самооценку и отстраивать собственные границы сама. Надеюсь, у меня получится, ведь лучше поздно, чем никогда.